«Без… опасный маршрут»

На основе реальных событий

1980 год, июль. Районный центр средней полосы Российской Федерации

Катя Новикова, швея-мотористка третьего разряда (и туристка-спортсменка второго взрослого разряда!) поправила покрывала на всех четырёх кроватях их комнаты, сходила за половой тряпкой, тщательно вымыла полы, убрала чашки и тарелки в тумбочку, затем подошла к прикреплённому на двери графику дежурств, и крест накрест перечеркнула клеточку, против своей фамилии. Теперь, наконец, можно сесть и спокойно прочитать Ленкино письмо. Его пол часа назад, не поленилась, и самолично принесла вахтёрша − тётя Люся, на пять минут покинув свой ответственный пост, у входа в женское общежитие комбината.

Лучшая подруга, недавно очень удачно вышедшая замуж, предлагала Новиковой немедленно взять отпуск (пусть даже за свой счёт, если по графику не получается) и приехать на месяц к ним, в гости. Пожить в их двухкомнатной квартире, пока она со своим Вадиком, соизволит отдыхать, по горящей путёвке, в одной из пансионатов Крымского полуострова. В качестве ответной услуги Катерине предлагалось, всего лишь, регулярно кормить их сиамского кота Рамзеса да менять песок в его лотке. «Одна, в двухкомнатной, да со всеми удобствами, целых тридцать дней! Рай! Причём самый, настоящий, земной!» − пронеслось в голове у девушки.

И она, окинув придирчивым взглядом, аккуратно заправленные койки с изрядно продавленными матрасами, не сомневаясь ни секунды, вытащила из своей тумбочки тетрадь, вырвала из неё листок, и принялась строчить заявление на отпуск.

Один из предгорных районов Северного Кавказа. Трое суток спустя

Ленка вывела подругу на балкон пятого этажа новенького панельного дома:

− Вон там у нас кинотеатр, будешь туда ходить, может быть… с кем-нибудь из местных парней и познакомишься… с далеко идущими последствиями. А там у нас, типа… природного парка. В общем, как это сказать, по-модному, по-современному…, вспомнила, наша местная достопримечательность − терренкур[1]. Рамзесика-пушистика покормила и вперёд, всякие там тропинки осваивать. Тебе − туристке это точно понравится. Гарантирую. Там недавно на деревьях и камнях указатели нарисовали, чтобы, ходоки, старички и старушки, всякие, не заблудились. Да разве там можно заплутать? – Тропинки же кругом. Шагай себе, по ним, и по сторонам посматривай, вдруг где неженатый, молодой, да ещё с собственной кооперативной квартирой, как мой Вадька, объявится. Тогда сразу хватай его, тёпленького, и бегом, по указателям, в ЗАГС, − хозяйка квартиры задорно рассмеялась.

Она ещё что-то говорила, но Катя её слушала в пол-уха, ибо две, почти бессонные, ночи, в плацкартном вагоне давали о себе знать.

***

Хозяева уложили гостью на шикарном, новом раскладном диване, украли импортным пледом и, не забыв наложить полную миску еды домашнему питомцу, отбыли к манящему Чёрному морю.

Утро следующего дня

Поскольку утренних сеансов в местном кинотеатре предусмотрено не было, Катя, почистив кошачий лоток, отправилась осваивать хвалёный терренкур.

Ленка не лукавила, когда говорила, что на камнях и деревьях имеются указатели движения, причём трёх цветов. Зелёный − обозначал самый лёгкий маршрут, он так и назывался − «Пенсионерский», жёлтый чуточку посложнее, и наконец красный − для туристов − разрядников.

Новикова решила начать именно с него, ибо тропинка с красным фанерным указателям вела круто вверх, к видневшемся вдалеке скалам. Девушка, перекинула ремешок с фотоаппаратом за спину и бодро пошагала вперёд. «Надо будет добраться до этих скал побыстрее, пока солнце не поднялось высоко. Иначе снимки не получатся. Будет слепить прямо в объектив».

А фотки надо сделать, классные! Фабричной кадровичке обещала привезти и подарить, за то, что она без задержек оформила и подписала у директора приказ на отпуск.

Вдруг девушка замерла на месте. В сторону от исхоженной дорожки шла едва заметная тропинка, ведущая к тем же скалам, но, по всему видать, кратчайшим путём.

− Местные-то, по знакам вверх не ходят. Знают короткий маршрут. Наверное, коз своих там выпасают, подальше от понаехавших туристов, − и ноги Катерины, не дожидаясь команды мозга, самостоятельно повернули налево, − солнцезащитный крем я взяла, фляжка с водой имеется. Час, ну пусть − два, и я на самой вершине. Минут двадцать на отдых и фотографирование, – и назад, вниз. К обеду должна быть дома. Затем сон, нанесение на лицо боевого грима и поход в кинотеатр, на вечерний сеанс. Отдыхать, так по полной. Отпуск, он ведь только раз в году даётся, − размышляя и любуясь сочной местной природой, Катюша ускорила шаг. Не встречая на своём пути ни то что человека, но даже мелкую живность.

Тропинка, по которой, шагала девушка, становилась всё тоньше и меньше, и скоро её уже невозможно было разглядеть. Катерина решила выполнить рекогносцировку на местности или попросту взобраться на большущий валун, попавшийся на её пути, и посмотреть, как быстрее добраться до манящих скал.

Сказано — сделано. Девушка, цепляясь за выступы и шероховатости, полезла на скользкий от утренней росы и покрытый мхом камень. В туристических походах ей не раз приходилось проделывать подобные упражнения, правда, тогда она была не одна, да к тому же всегда на ней был страховочный трос. Вскарабкавшись наверх, Катерина приложила руку ко лбу, заслоняясь от солнечных лучей и, поскользнувшись, полетела вниз!

Упала на соседний камень, с которого и начинала свой, злосчастный подъём и первое, что услышала, был жуткий хруст, донёсшийся из области бедра. Постанывая, и закусывая губу, попыталась подняться, но не то что встать, но даже пошевелить ногами ей не удалось. Нижние конечности не желали её слушаться.

Первое, что пришло в голову Екатерине это как можно громче заорать, позвать на помощь, что она и сделала. Но вместо крика из горла вырвался полушёпот, или точнее − полустон.

Стала вспоминать, как далеко она забрела, свернув с «Красного маршрута», выходило не более километра, сущая ерунда, для спортсменки второго разряда, но проползти на руках такое расстояние, да ещё превозмогая боль, у неё вряд ли получится. Закрыла глаза и погрузилась в полусон или в полуобморок.

Пришла в себя оттого, что добравшееся до зенита солнце стало нещадно жечь незащищённые части тела, руки и лицо. В горле пересохло. Кое-как дотянулась до висящей на боку фляги, сделала пару глотков. Потом, царапая ногтями каменистую почву и подтягиваясь на руках кое-как перелезла в тень валуна.

В памяти неожиданно всплыли слова Иосифа Бродского:

«…если дело идёт о боли

нашей; однако, не в нашей воле

эти мотивы назвать благими;

смерть – это то, что бывает с другими.»

***

Стала вытаскивать из карманов всё содержимое.

Пара бутербродов с сыром, колбасой и кольцами малосольных огурцов. − Самое то, чтобы ещё больше захотелось пить.

Связка ключей от Ленкиной квартиры, носовой платок, свёрнутая газета. Впопыхах вытащила её из почтового ящика и взяла с собой.

И… о радость! В заднем кармане спортивных брюк − пачка парацетамола (за день до отъезда покупала для соседки по комнате, да закрутилась и забыла отдать).

В другом кармане отыскался блестящий, импортный, миниатюрный брелок — перочинный нож-свисток. Подарок одного незадачливого ухажёра. Помнится, тогда высказала ему всё, что думала о подобных подарках, для девушек.

***

Разжевала и проглотила сразу две таблетки, запив одним глотком воды. Через некоторое время стало казаться, что боль немного поутихла, но ног она по-прежнему не чувствовала.

Сделала из носового платка буфф − головной убор, подобие тех, в которых щеголяют строители и стала вспоминать теоретические занятия по туризму.

На них, она, как правило, болтала с подружками, обсуждая достоинства и недостатки знакомых парней, но кое-что, из сказанного тренером в её голове всё-таки удержалось. «Наше светило – главный враг туристов − наставлял Иваныч – руководитель их турклуба, − напечёт вашу „тыкву“, получите солнечный удар, и всё. Хана дальнейшему походу. Хорошо, если шандарахнет недалеко от начала маршрута, тогда можно вернуться, и с ближайшего автомата Скорую помощь вызвать. А ежели на середине маршрута, тогда, почитай, кранты, и не только горемыке − ударенному, но и всей группе. Далее. Всегда берегите воду. Не хлебайте её почём зря, ибо без еды человек месячишко протянет, кое-кому, так вообще, голодание даже на пользу идёт. А вот без Н2О, любой через пяток дней загнётся. Правда, говорят японские ниндзи, так те цельную неделю могут не пить. Но средь вас я не то что японца, даже нашего брата корейца ещё не встречал.»

***

Катюша дотянулась до пары засохших веток, валявшихся поблизости, перочинным ножиком заострила их концы, воткнула их в землю, с верху примотала к ним газету, использовав для этого ремешок от фотоаппарата, разрезав его на части. Получилось что-то отдалённо похожее на навес. И вовремя. Ибо солнце, покинув зенит, стало медленно клониться к закату, посылая свои лучи как раз в то место, где лежала девушка.

***

Понимая, что ей понадобятся силы, с трудом заставила себя съесть один из бутербродов, проводив взглядом выброшенный как можно дальше кружок малосольного огурчика.

Вечером попробовала свистеть в брелок, в надежде, что её трель привлечёт кого-нибудь, из совершающих моцион[2] по «тропе здоровья».

Но отвечали ей только нахальные птицы, подлетающие совсем близко, и привыкшие подбирать всё то, что оставляли безалаберные туристы.

***

Ночью ей приснился Рамзес и большие чёрные птицы. Кот стоял у пустой миски и требовал еды, стуча по посуде когтистой лапой, а чёрная стая, нахально уселась на подоконнике и тарабанила клювами в оконное стекло.

***

Второй день пролетел незаметно. Солнце стало припекать прямо с утра и Екатерине, с огромным трудом, превозмогая адскую боль, пришлось перемещаться самой и перетаскивать своё бумажное укрытие за валун. Потом был завтрак, он же обед и ужин. Вечером допила остатки воды из фляги, запивая очередную порцию таблеток.

Девушка пыталась свистеть как можно чаще, но толку от этого не было никакого.

Слабый звук брелока либо не долетал до исхоженной тропинки, либо на ней никого не было. Ведь ходить по трудному «Красному маршруту» согласится далеко не каждый. Всем же с детства известно, что «умный в гору не пойдёт…»

***

Периодически Катюша впадала в забытьё. То ли спала, то ли теряла сознание. А в голове поселилась и назойливо стучала в виски одна и та же мысль. Когда-нибудь люди изобретут такой маленький приборчик-телефончик, как рация, только гораздо меньше. Он будет у всех! И у взрослых, и даже, у детей. И тогда, можно будет в любом месте достать его из кармана и позвонить кому угодно, хоть на край света, и попросить помощи, или хотя бы сообщить, где ты находишься.

А ещё в нём обязательно должен быть встроен фотоаппарат! И снимки можно будет передавать прямо по воздуху. А ещё с этой штуковины можно будет позвонить в магазин и попросить, чтобы привезли воды, много-премного, целое море, вкусной, холодной, родниковой. Правда, ей до этого светлого будущего уже не дожить, и детям её не дожить, ибо нет у неё ни мужа, ни детей, и никогда не будет!

***

На четвёртые сутки сломалось лезвие её перочинного ножа. Утром срезала с валуна мох, пропитанный росой, и сосала его, но непослушное лезвие попало в расщелину, и всё!

Посмотрев на поломанный подарок, Катя попыталась расплакаться, но слёз не было. С большим трудом достала из кармана последние таблетки. Кое-как проглотила, ибо слюны тоже не было, с удивлением посмотрела на свои ободранные в кровь руки и… приготовилась умирать.

***

Нахальные вороны снова кружились над ней, а потом осмелев, опустились почти рядом. Прыгали в полуметре от неё, дожидаясь того часа, когда уже можно будет приступать к обильной трапезе.

− Ну, уж нет! Шиш вам, а не Катино тело, − прошептала девушка, облизывая пересохшие и потрескавшиеся губы.

Ценой невероятных усилий, она стянула с себя блузку, намотала её на ветку, и стала кое-как размахивать импровизированным флагом, отгоняя назойливых падальщиков.

***

− Гляди Алача, там за валуном белой тряпкой кто-то машет, сдаётся, что ли? − обратился к своему ослику старый пастух и продолжил:

− Если мы сейчас с тобой к нему поедем, то кто будет следить за тем, чтобы наши барашки не разбрелись? Никто. Значит, что? Едем дальше, вниз, домой?!

А если, тому, кто за камнем, нужна помощь, и он знак нам подаёт, а мы не поможем, тогда что? Позор падёт на мою седую бороду и на твои длинные уши.

Ну, чего молчишь, «иа-иа-иа» не говоришь? Давай сворачивай, да пошевеливайся, сын ослицы и внук осла!

 Год спустя. Травматологическое отделение краевой больницы

− Новикова, ты почему костыли оставила? Тебе врач разрешил, вот так, без опоры шастать? − медсестра подбежала к Катюше и положила её руку себе на плечо, − опирайся на меня и пошли в палату. Ишь канатоходка выискалась.

− Тёть Нюр, мне вниз надо на первый этаж, там меня человек ждёт, его сюда не пускают, а я уже совсем здоровая, ноги не болят и меня слушаются.

− Ухажёр что ли? Так староват он для тебя, видала я его, ходит там взад-вперёд, возле стойки регистрации, мается, − медсестра улыбнулась, − кто он тебе? Почему раньше не приходил?

− Он мне, редактор! − перебила медсестру Катерина, − книгу мою опубликовать хочет.

− Какую ещё книгу? Не поняла? − тётя Нюра замерла на месте.

− Ту, которую, я здесь весь год писала: про меня, про здоровенный валун, про ворон, про кота Рамзеса, ну и про тебя, конечно, тоже!

[1]     − метод санаторно-курортного лечения, предусматривающий дозированные физические нагрузки в виде пешеходных прогулок.

[2]     − Ходьба, прогулка для укрепления здоровья или для отдыха.

Загадка кымгута

Навеяно реальными событиями полувековой давности

(Все действующие лица их имена и фамилии придуманы автором.)

Семидесятые годы прошлого века. Середина осени.

Борт самолёта ИЛ-62 выполняющего рейс по Маршруту Южно-Российск − Красноярск.

Советник Юстиции третьего класса Маргарита Крулевская посмотрела на своих попутчиков. Справа, у окна, сидел седовласый мужчина, в роговых очках, по всей видимости, бывший геолог или преподаватель ВУЗа, слева спал спортивного телосложения парень.

− Достать папку и приступить к изучению документов, лететь ведь ещё ого-го сколько. Можно всё наизусть выучить, − пронеслось у неё в голове, − вдруг ненароком, начнут подглядывать, а в папке все материалы под грифом «Совершенно секретно».

Марго откинула спинку кресла, закрыла глаза, попыталась заснуть, но события сегодняшнего утра напрочь отгоняли не то, что сон, но даже простую дремоту.

***

− Крулевская, сколько времени тебе понадобится на сборы, − прокурор области оторвался от чтения бумаг и, сняв очки в дорогой импортной оправе, посмотрел на подчинённую.

− Не знаю, смотря на сколько дней уезжать, и куда, − Маргарита переминалась с ноги на ногу, осознавая, что намеченный на вечер поход в театр, скорее всего, накрылся медным тазом.

− На Север и надолго. Твоя кандидатура одобрена и включена в группу по расследованию массового убийства. Всё, как ты любишь. Сплошные загадки.

− Надеюсь вылетать не сегодня? − с надеждой в голосе промямлила Маргарита, − и почему именно я? В нашей конторе есть люди и поопытней…

− Ты одна у нас, бессемейная, вот как только выйдешь замуж, так я сразу же начну спрашивать разрешения у твоего мужа, можно ли тебя посылать к чёрту на рога или нет, − в голосе хозяина кабинета зазвучали стальные нотки, − а пока, кругом марш, машина внизу уже ждёт, до вылета осталось три часа, материалы изучишь по дороге.

− А командировочные? Как же без них? − переборов робость поинтересовалась Марго.

− На кой ляд, они тебе в тундре? Там давным-давно коммунизм. Всё общее и бесплатное. Ступай, не теряй время. И не вздумай опоздать на рейс. Следующий, в эту тьму тараканью, только через неделю будет. Там − прокурор ткнул пальцем в потолок, – этого не поймут… и не простят ни тебе, ни тем более, мне!

***

Крулевская открыла глаза и решительно нажала кнопку вызова стюардессы. Марго очень редко пользовалась привилегиями, которая давала ей ярко-красная корочка с золотым тиснением «Прокуратура СССР», но сейчас как раз был такой, исключительный случай.

− Найдите мне место в салоне, где я могла бы изучать важные документы без посторонних глаз, − прошептала она, демонстрируя волшебную картонку.

− Но самолёт полон, свободных мест нет, рейс-то не ежедневный, прямой и дальний.

− В таком случае проводите меня, на откидное кресло, за кабиной пилотов, или в хвост самолёта. И поверьте, это не моя прихоть, это моя работа, − перебила её женщина, решительно поднимаясь со своего места.

***

Минуту спустя, расположившись на маленьком откидном сиденье, Крулевская, достав из сумки папку − «Дело», разбиралась с текстом. Перед глазами запрыгали трудно читаемые каракули, объяснительной записки, написанной проводником − ненцем Вадё Вайнутовым.

За две недели до описываемых событий. Полуостров Таймыр. Поздняя осень

В тот день погода была вполне лётная. Старенький вертолёт, выделенный в распоряжение топографической группы, согласно лётному заданию вылетел в район озера Гобаз.

***

Двое картографов Вениамин Кудрин и Сергей Парамонов работали с картами, наносили объекты и ориентиры, изучали с воздуха и описывали малоизученную местность. Два лётчика, попеременно следили за курсом, проводник ненец, знаток местных земель Вадё Вайнутов пытался что-то говорить, но из-за шума винтов его совсем не было слышно.

День клонился к закату, когда ручка управления осью основного винта вертолёта вышла из строя.

− Отказала гидравлика, − крикнул лётчик и направил непослушную машину вниз.

Посадка получилась жёсткой. Но выжили все, и за исключением многочисленных ссадин, да разбитых носов, не получили каких-либо увечий.

Минут пять все радовались тому, что остались живы.

Кое-как выбрались из покорёженной машины, но вернуться в неё, забрать тёплые вещи и сообщить по рации о постигшей их беде, уже не смоги.

В салоне вертолёта вспыхнул сильный пожар.

Люди растерянно озирались по сторонам. Во все стороны на сотни километров, не было ни одного посёлка или хотя бы стойбища местных оленеводов.

Рация сгорела, тёплая одежда, запас продовольствия − всё сгорело за несколько минут.

Никакого оружия они с собой не брали, да им его никто из руководства и не предлагал.

Лишь один Вайнутов был одет по погоде, ибо ненцы свои кухлянку не снимают ни холодной зимой, ни относительно тёплым летом.

Ноги лётчиков оказались обутыми в унты. На Венеамине и Сергее, кроме лёгкой спецодежды − хлопчатобумажных комбинезонов, никакой другой одежды не было.

Их утеплённые куртки остались в вертолёте и сгорели вместе с НЗ[1].

Прошло несколько дней.

Люди по очереди надевали ненецкую кухлянку друг другу, чтобы согреться. Но это почти не спасало. Костёр из ягеля[2] давал очень мало тепла и дыма, а деревьев, даже самых хилых в этом месте тундры не оказалось. Поэтому на то, что с самолёта кто-то разглядит их дымовой столб, надежды было мало.

Ночевали внутри обгоревшего вертолёта. Но ночные заморозки не давали людям возможности как следует выспаться. Силы людей были на исходе.

С каждым днём погода становилась всё хуже и хуже. Со дня на день должен был выпасть первый снег.

Далеко от вертолёта решили не уходить. Понимали, что заменить его останки с воздуха всё же гораздо легче, чем маленькие фигурки людей, затерявшихся где-то в бескрайней тундре.

С раннего утра и до темноты вся команда была занята сбором местного урожая − кругом было полным-полно брусники, морошки, и грибов. Вадё утверждал, что они вполне съедобные.

Ненец учил лётчиков и картографов ловить леммингов[3]. Получалось плохо. Несколько пойманных за день зверьков не могли утолить голод пятерых мужичин.

Слава Богу, заядлыми курильщиками были все, без исключения, и коробков со спичками было достаточно.

По очереди поддерживали едва тлеющий костёр. В этом участке тундры деревьев не было совсем, даже низкорослых и чахлых, следовательно, не было и дров. С большим трудом удавалось кипятить воду в большой алюминиевой кастрюле, случайно обнаруженной в сгоревшей машине.

Утром на землю опускался сильный туман. Однажды они услышали доносившийся сверху шум работающих двигателей низко летящего самолёта. Но увидеть его не смогли, понятное дело, из-за плотного тумана не увидел их и лётчик.

Все, кроме проводника, пришли в отчаяние. Предлагали собрать все имеющиеся съестные припасы и, используя компас, двигаться к ближайшему посёлку.

− Однако, много лун идти нада. Завтра снега падать будет, сапсем холодна станет. Костра, в дороге, нет, еды − нет, большой АМБА[4] приходить, всем сразу амба будет, − Вайнутов, сидел на сломанном вертолётном винте и спокойно набивал табаком свою трубку.

− И здесь амба и в походе амба! Выходит, везде нам амба! Если ты такой умный подскажи, что в таком случае твои земляки делают? Как выживают? − горячился Парамонов.

− Вадё сильно не умный. Он шибко глупый! Зачем сколько дней сидел?! Чего ждал?!

Скоро вон то болото сильно − сильно замерзать будет. Тагда кымгут найти нам нет!

Нада было сразу после вертолёт бум, на болото ходить. Кымгут брать! Сила иметь. Жизнь хороша иметь! С собой его брать, далеко до стойбища уходить. У оленеводов рация брать. Помощь просить. За нами новый − целый вертолёт послать. Шибко много сгущёнки и водки привозить. Все праздновать! Не найдём кымгут − подохнем, сопсем, навсегда!

И не дожидаясь ненужных вопросов, проводник поднялся с места и поспешил в сторону небольшого болота, успевшего уже покрыться тонкой коркой льда.

Четвёрка мужиков, не сговариваясь, поспешила за ним.

Дойдя до берега, Вадё остановился у кромки воды и подождав, когда лётчики и картографы подойдут поближе, продолжил свою «лекцию»:

− Кымгут всегда берегут духи! Иначе никогда не бывает! Потому, что в том болоте, где есть кымгут, стоит хагдун, или по-вашему, дом самого Духа Большого Оленя. И он есть главный, кто помогает человеку выжить!

Другие духи тоже помогают. Но плёхо и редка!

Их за эта можно плёткой стегать, и в бальшой костёр бросать!

Духа Большого Оленя никогда нельзя!

Всё! Хватит язык студить! Нада искать кымгут. Как толька болото сильно мёрзнет, дух Большого Оленя ушёл крепко спать, на всю зиму. А мы садиться и смерть ждать!

Продолжение читайте через неделю.

[1]     − неприкосновенный запас продовольствия. На случай непредвиденных ситуаций.

[2]     − Олений мох – симбиоз грибков и одноклеточных водорослей. Он растёт на скалах или на земле и выглядит как губчатая сероватая масса.

[3]     − группа из нескольких родов подсемейства полёвковых, семейства хомяков, отряда грызунов.

[4]     − В нанайском фольклёре − злой дух.

***

На поиски спасительного чуда ушёл весь день, лишь поздно вечером, уставшие и измученные люди смогли вытащить из болота нечто, не имеющее названия в русском языке.

Борт самолёта ИЛ-62, выполняющего рейс по Маршруту Южно-Российск − Красноярск

Бортпроводница легонько тронула Крулевскую за плечо:

− Извините, что отрываю Вас от чтения, но наш самолёт идёт на посадку. Пожалуйста, вернитесь на своё место и пристегните ремень. Таковы правила. Их должны соблюдать мы и пассажиры, и члены экипажа.

Марго не сразу поднялась с места. За несколько часов полёта затекли ноги. Пошатываясь, пошла по салону, размышляя о том, что через несколько часов ей опять придётся подниматься в небо и лететь на самолёте местных авиалиний на самый край света, к студёному Ледовитому океану.

Прокуратура Долгано-ненецкого автономного округа. Сутки спустя

− Очень рад вашему приезду, люди с большой земли для нас всегда желанные гости, − руководитель следственной группы Ючи Ябтунэ хотел было обнять Маргариту, но передумал и предложил ей стул:

− Скажу сразу допросить ни Вайнутова ни выжившего Паромонова Вам пока не удастся.

− Почему? − Крулевская от удивления округлила глаза. Ведь, насколько мне известно, проводник жив и здоров.

− Всё верно. Но он сейчас в «лапах» наших тюремных медиков. Возят по лучшим больницам города. Берут биопсию его печени, ну и конечно, − полное медицинское обследование. А Сергей всё ещё в реанимации. Очень слаб, но организм молодой, выкарабкается. На всю жизнь запомнит, что такое кымгут и с чем его едят, − Ючи улыбнулся собственной шутке.

− И чем же Вы прикажете мне заниматься? Зря я что ли, из одного конца страны в другой добиралась? − с вызовом в голосе произнесла Марго.

− Ну, посылать Вас в чумы, допрашивать земляков Вадё бессмысленно. Во-первых, они очень плохо говорят по-русски, да и ничего Вам не расскажут. Потому как во-вторых − Вы для них чужая, пришлая.

Поезжайте в авиаотряд, пообщайтесь с ними. Хотя, если честно, после пожара на борту вертолёта, найти причину его падения совершенно невозможно. Или, вот что, отправляйтесь в медицину, то есть к врачам. Мне кажется, это как раз по Вашей части. Яды, там всякие, которые на одних действуют, а на других − нет.

***

Покинув местную прокуратуру, Крулевская отправилась в городскую библиотеку, перерыла там кучу литературы, делала пометки, но точного ответа на мучащий её вопрос так и не нашла.

Уже вечером добралась до криминалистического отдела. И к своей радости, обнаружила, что, несмотря на, поздний час там кипела работа. Ознакомившись с предварительными результатами, с трудом добрела до своей гостиницы, благо она находилась всего в двух кварталах от окружной прокуратуры.

Не раздеваясь, но всё же успев, из последних сил завести будильник, рухнула на кровать и провалилась в царство Морфея[1]. Ей снились низкорослые и проворные жители Севера, с лассо в руках, гоняющиеся за огромном, огненно-красным, оленем.

Из протокола допроса Вадё Вайнутова:

Проводник:

− я сильна виноват. Ошень. Забыл пообещать Духу Большого Оленя на место, взятого кымгута, новый нести, больша прежнего. Я забыл. Ошень кушать хочется, било. Ночь пришла. Ветер, снег. Я быстрее с болота ухадить. Важное слово не гаварить. За это дух сильно серчать. Хароших людей наказал! А нада меня!

Крулевская:

− откуда на болоте появился этот кымгут? Кто его туда принёс и когда?

Проводник:

− ненэй ненэч, по-вашему будет − настоящие люди. Оленеводы. Они харашо знать, что вожака в оленьей стае надо иногда менять, пока не сопсем старый стал. Хароший ненэй видит, что главному оленю стаи уже пора. Тогда его за рога ловить и отдельно помещать. Несколька дней ничем не кормить. Никакой корм нэ давать. Чтобы у зверя в животе никакой остаток пища не бил. Затем к болоту ведут и там душить, но так, чтобы его шкура не повредить. Целая должна бить. Потом тушу топить в болота. Сверха торф класть и мох. Чтоби никакой хищник запах оленя не учуял.

Если галодный ненэй или другой человек по тундре ходить и находить кымгут, то, канешна, может его есть, но по наш обычай должен скоро готовить заготовить новый и на прежнее место положить. Для других − галодных.

Крулевская:

− вы в болоте это нашли, вытащили, что было дальше?

Проводник:

− вай, я столька раз это тваим друзям в пагонах гаварил, язык балит. У них бери и спрашивай.

Крулевская:

− поймите меня правильно. Я сюда с берегов тёплого Чёрного моря прилетела, чтобы разобраться во всём. Ведь сейчас получается, что вы, каким-то образом подсыпали лётчикам и картографам яд. Трое из них умерли, один в реанимации, между жизнью и смертью находится. По закону нашей страны вы совершили чрезвычайно тяжкое преступление…

Проводник:

− какой такой преступлений? Зачем Вадё хароших лудэй жизня лишать? Один в тундра оставаться?

Крулевская:

− вот и вспомните, во всех подробностях, что произошло после того, как вы съели кымгут?

Проводник:

− русские сначала нос воротить. Запах для них плёхо. Но потом, нос зажимать и кушать. ели, ели, ели − многа. Потом все − спать.

Утром солнце вставать. Мои друзья − сознания, нет. Начали сапсем помирать.

У меня бубна нет, как духов задобрить? Кастрюля хватал! В неё бил. Сильна. Я же не шаман! Как умел, так и камлал. Духа Большого Оленя на помощь звал. Он не приходить, а вертолёт военный слышать и прилетать! Меня и Сергея, мало-мало живого, спасать, остальных уже − нет[2]!

Кымгут

Неделю спустя. Кабинет руководителя следственной группы Ючи Ябтунэ

− Итак, уважаемые товарищи, давайте подводить итоги. Мне Москва уже раз пять звонила. Интересуются, что, да как. С кого начнём?

Марго словно ученица подняла руку:

− Прежде всего я предлагаю переквалифицировать обвинение Вадё Вайнутова со статьи сто третьей[3], в сто шестую[4]. Он ведь не знал, как на организм европейцев подействует этот болотный «деликатес».

− Нам с раннего детства старики твердят, что нашей оленьей консервацией угощать пришлых нельзя. Духи за это сильно карают, − буркнул Ючи, но тем не менее, я с товарищем Крулевской полностью согласен. Никакого умысла в действиях обвиняемого − не усматриваю.

С места поднялся пожилой человек, в хорошем импортном костюме:

− Позвольте, я вам зачитаю телеграмму, час назад с Лубянки[5] получил. Надеюсь, подписку о неразглашении гостайны, все присутствующие, подписывали?

«Проведёнными исследованиями установлено, что у любого представителя северного народа в печени содержится фермент, разрушающий трупный яд. Он выработался эволюционным путём и формируется в ходе онтогенеза. Новорождённым дают вместо соски кусок мяса, зачастую тухлого. Потом приучают к оленьей крови, следующий этап привыкания к ядам — кымгут. Постепенно в организме формируется устойчивость к птомаинам[6].

Дело об отравлении передать в центральные органы КГБ. Подследственного Вадё Вайнутова незамедлительно этапировать в Москву.

***

Через полгода проводника потом осудили − за «случайное убийство путём отравления». Условно!

А ещё через несколько месяцев судимость сняли с формулировкой «За оказанную помощь советской науке.»

***

«Совершенно очевидно, что копальхен (кымгут) обладал огромной энергетической силой и массой нужных для организма микроэлементов. Иначе трудно объяснить, почему одного небольшого куска копальхена хватало на то, чтобы морской охотник целый день мог провести на морозе в дрейфующих льдах Ледовитого океана, не испытывая голода, упадка сил».

Юрий Рытхэу. «Эссе о Чукотке[7]».

[1]     − бог добрых (пророческих, или лживых) сновидений в греческой мифологии.

[2]     − Случай этот был описан в «Рассказах судмедэксперта» военного врача Андрея Ломачинского
Источник: https://m.fishki.net/3919927-jeto-bljudo-smertelyno-dlja-vseh-krome-severjan.html?ysclid=lm3kvsbm5o710208147 © M.fishki.net

[3]     − Умышленное убийство. Законом РСФСР от 25 июля 1962 года.

[4]     − Случайное убийство по неосторожности.

[5]     − на этой улице находился КГБ СССР.

[6]     − цитата взята с сайта:https://life.ru/p/1454397?ysclid=lm3krwuh8y795976251

[7]     − Источник: https://m.fishki.net/3919927-jeto-bljudo-smertelyno-dlja-vseh-krome-severjan.html?ysclid=lm3kvsbm5o710208147 © M.fishki.net