Биография: Дмитрий Викторович Бо́былев
Дмитрий Викторович Бо́былев родился в 1987 году в г. Серове. Окончил филологический факультет Нижнетагильской государственной социально-педагогической академии, степень магистра, диплом с отличием. С 2014 года живет в Санкт-Петербурге. Член ЛитО авторов Донбасса «Стражи весны». Выступал со стихами в Совете Федерации, на «Радио России», публиковался в «Парламентской газете», в «Московском комсомольце», в журналах «Нева», «Аврора», «День и ночь» и других – всего более четырехсот печатных публикаций, в т. ч. в Австралии, Беларуси, Германии, ДНР, Израиле, Молдове, Украине. Редактор и иллюстратор книг, председатель жюри всероссийского фестиваля интересной поэзии «Собака Керуака». Лауреат литературной премии имени Олега Герасимова. Автор книги стихов «Флажки на карте» (2017).
***
Дождь надвигался темнотой,
Конфеты согревали сумку,
Печали застилала думка –
Не дума, дымка над водой.
Водица, в чайнике урча,
Пространство сумрачное грела.
Углы пригладив, онемела,
Искрясь на брошенных ключах.
Звонок смеялся в желтизне,
Разбужен дружеской щекоткой.
Дверь в уголок уткнулась кротко,
Обнявшись с тенью на стене.
Гость, убаюкивая чай,
Сминал конфетные бумажки,
Цветок придавливал на чашке –
И кто-то горько закричал.
Мечась над ветками берез,
Случайно тучу не пронзая,
Ледком мазнув по кругу чая,
Исчез над крышей альбатрос.
Придавлен душной синевой –
Как будто ватой одеяла –
Не птицу за окном искал я,
А только гостя своего.
Дождь задохнулся, не дошел.
Мой человек, оставив имя,
Явился вдруг совсем чужим мне,
И в чай смотрел чужой душой.
***
Какой, скажите, вес у сна?
Оксана Соболь
Сколько весит засохший искрошенный временем сон,
Позабытый в дневной темноте, где паук и носок,
Заметенный совместно с бумажкой в бездонный совок,
И сломавший совок?
Сколько веса в уставшем, но будто зацикленном сне,
Где живыми обратно встают, как цветы по весне,
«Мы не умерли», – шепчут, и тянут объятья ко мне –
Отвечаю им: нет.
Сколько весит подземный немой вопрошающий взгляд
Через толщу событий, мгновений, червей и лопат,
Корабли и овец сосчитавший, но бьющийся над
Вереницей солдат?
***
Утро серебрится на бутылках,
Воск застыл как памятник огню.
Пальцы пробегают по затылку,
Кухню украшая в стиле ню.
За стеной скукожились соседи
В позднем расползающемся сне.
Если им приспичит пообедать,
Руку протянуть придется мне
И согреть ладонью часть дверную,
Что не предназначена руке:
Мы сегодня выбрали иную
Плоскость жизни – на половике,
Чтобы неожиданное утро
Впитывать дыханием одним,
И сердцебиением – одним
Взбалтывать потоки перламутра.
Дементьев
На фоне большого пожара
Читал настоящий поэт.
Не солнце его целовало,
Закатный расходуя свет,
Не ветер, одевшийся в листьев
Тяжелую ржавую рябь,
А свет приоткрывшихся истин,
Простых, как окно и кровать,
Высоких, как дедова койка,
Куда не залезть малышу.
В окошко с заклинившей створкой
Я вечером тихим дышу,
А он пролетает над дымом,
Участливо машет рукой –
Веселым и неотразимым,
Таким, как стоял на тверской
Оранжевой улице летней,
И дождик – давай моросить!
Казалось, он знал все ответы.
А я не решился спросить.
Живая скульптура
Окрашенный под бронзу человек
Выклянчивает фото у прохожих.
Небесный ветер волосы ерошит
На пыльной и блестящей голове.
Пока не осыпается металл,
Не меркнут блики тканевых доспехов.
Он выпал из природы человеков,
А памятником все-таки не стал.
И Гоголь, насмерть ввинченный в гранит,
В паяца бросил слово громовое,
И хлынул дождь на тело неживое,
И смыл живое золото с ланит.