Биография: Андрей Галамага
Андрей Галамага, впускник Литературного института им. Горького. Член Союза писателей России. Живет в Москве.
Автор шести книг стихотворений, более десяти пьес и киносценариев, а также текстов песен для спектаклей и кинофильмов, поэтических переводов.
Дважды (2007, 2012) лауреат международного фестиваля «Пушкин в Британии». Победитель международного литературного конкурса произведений о Москве «На семи холмах» (2016). Победитель всероссийского творческого конкурса произведений о Великой Отечественной войне «Дороги фронтовые – узелки на память» (2020). Дипломант XII Международного Славянского Литературного Форума «Золотой Витязь» (2021) за книгу стихотворений «Поводырь». Дипломант Литературной премии имени первого редактора «Литературной газеты» Антона Дельвига «За верность слову и Отечеству» (2022). Лауреат XIII Международного Славянского Литературного Форума «Золотой Витязь» (2022) за переводы с абазинского языка народного поэта Карачаево-Черкесской республики Керима Мхце.
* * *
Привычка русская свой крест нести,
Ни исповедать, ни постичь её, –
От ощущенья бесполезности
До состоянья безразличия.
Весь опыт прошлого ни разу нам
Не удалось принять за правило,
И руководствоваться разумом
Ничто нас так и не заставило.
Но мы стоим перед напастями,
И перед силой не пасуем мы;
И разве тем грешны отчасти мы,
Что каждый раз непредсказуемы.
И как бы ни досталось крепко нам,
Мы всё не ропщем тем не менее;
И в пику посторонним скептикам
Несём свое предназначение.
Мы просим силы и усердия,
Чтобы с пути не сбиться крестного,
У Серафима и у Сергия,
У Пушкина и Достоевского.
И в битве, где бессильно знание,
За нас судьба – святая схимница;
И воздаянье ждёт нас на небе,
И не пройдёт, и не отнимется.
ТИШИНА
Дождь неуклюже накрапывает,
Воздух пронзительно тих;
Редкое небо проглядывает
Меж облаков кучевых.
Роща скромна, словно девственница,
Галок и тех не слыхать;
Молча березы советуются,
Как бы им день скоротать.
За ежевичною изгородью
К шелковой ели прильну.
Лишнего слова не выговорю,
Чтоб не спугнуть тишину.
Русь-недотрога – награда моя,
Вдруг невзначай в тишине
Тайна твоя неразгаданная
Чуть приоткроется мне.
СВЯЗЬ
Удел связиста – это ли не рай?
Удачливей на фронте не найдете.
Наладил связь – сиди и ожидай,
Тебе не лезть под пули, как пехоте…
Я, устранив на линии обрыв,
Ползком открытым полем пробирался.
Со всех сторон гремел за взрывом взрыв,
А немец будто бы с цепи сорвался.
Земля вздымалась, дым стоял стеной.
Мгновение – и лопнут перепонки;
Когда меня ударною волной
Отбросило на дно большой воронки.
Там трое пацанов, как я, солдат
Дрожали побелевшими губами
И, на меня направив автомат,
Велели мне валить к такой-то маме.
Я до сих пор не смею их судить;
Такие есть везде – один на тыщу.
Я благодарен, что остался жить,
Короткий выстрел – и концов не сыщешь.
Я цел и невредим дошел назад.
Не то, чтоб думал, ждут меня объятья;
Но лейтенант лишь бросил беглый взгляд:
«Опять обрыв. Давай, ползи обратно».
Я было возразил: не мой черед,
Теперь тебе пора идти настала.
Но он сквозь зубы процедил: «Вперед!
Что, смотришь? Не боишься трибунала?!»
И я пополз второй раз в этот ад.
Фашист сплошным ковром по полю стелет,
И каждый пролетающий снаряд,
Казалось, прямо на меня нацелен.
Не буду врать, я страха не скрывал,
Но чувствовал нутром, что не погибну;
И только непрерывно повторял
Рассказанную бабкою молитву.
Уже сквозь гарь окоп был виден наш,
Уже готов в него был прыгнуть с ходу…
Прямое попадание в блиндаж,
И кровь с огнем взметнулись к небосводу.
Мне не избавиться от этих снов.
Но кто однажды видел смерть так близко,
Тот навсегда постиг значенье слов:
На фронте – не бывает атеистов.
ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ
Последним воскресением зимы
По узким улочкам Замоскворечья,
По тем местам, где вместе были мы,
Пройтись, наружу вырвавшись из тьмы,
И не отчаяться, и не отречься.
Казалось бы, всего на полчаса
Нам стоит оказаться на Ордынке,
И снова ты поверишь в чудеса –
Прекрасна, как весенняя роса
На тоненькой нетронутой травинке.
Часы застыли. Тиканье пружин
Прервалось на последнем обороте.
Я снова жив. Но снова здесь один,
Как будто безраздельный властелин
Всех проходных дворов и подворотен.
Мы знали тайну. В предрассветный час
Они, как музыкальная шкатулка.
Их звук с тобой мы слышали не раз,
И не было волшебнее для нас
Замоскворецких сонных закоулков.
Я не могу поверить, что сюда
Ты больше никогда не возвратишься.
Что я один – невелика беда,
Но нет страшнее слова – никогда,
Из словаря посмертного затишья.
И каждый день, как грешник, по утрам
Я нашему молюсь Замоскворечью.
Брожу по переулкам и дворам
И жду, что небо улыбнется нам,
И ты – нечаянно шагнешь навстречу.
* * *
Блажен, кто умер, думая о Боге,
В кругу благовоспитанных детей.
А я умру, как гонщик, на дороге,
С заклинившей коробкой скоростей.
Я равнодушен к почестям, наградам,
К тому, чтоб их любой ценой добыть.
Но раньше ты была со мною рядом,
И я с тобой – не мог не победить.
Как верный штурман, с самого начала,
За каждый поворот и перевал
На трассе – ты без страха отвечала,
И я беспрекословно доверял.
Не верю, что ты просто испугалась.
Но как-то раз, без видимых причин,
Ты не пришла, сославшись на усталость,
И я остался без тебя один.
Мне не достало чуточку удачи.
Но, помнишь, мой небесный знак – стрелец.
И я достигну верхней передачи
И все из жизни выжму под конец.
И мне не будет за себя обидно,
Я гонку честно до конца довел.
И если я погибну, то – погибну
С педалью газа – до упора в пол.
ВСЕНОЩНАЯ
Земля погружена в тяжелый сон,
Тревожна ночь и непроглядна темень.
И снова тесный храм заполнен теми,
Кто верует, что свет – не побежден.
Взор устремив, кто долу, кто горе,
Застыли все в недвижном ожиданьи;
Весь мир притих и затаил дыханье,
Лишь теплится молитва в алтаре.
Но вот – как бы незримая черта,
Что отделяет ночь от воскресенья,
Разрушится в единое мгновенье,
И – растворятся царские врата,
Как будто бы невидимо простер
Господь с престола руку нам навстречу.
И возгорятся восковые свечи,
И грянет тысячеголосый хор;
И хлынет необъятный свет с небес,
И разом вся вселенная проснется,
Когда под купол трижды вознесется:
«Христос воскрес! Воистину воскрес!»